Вот этим ребятам - особый респект, хоть мы и не читали их заметок. Технари из "Ленты", могли бы остаться работать при ком угодно, но сделали свой выбор. При том, что время такое, семьи, дети. Такие примеры вселяют надежду.
В последнее время много работаю с написанием спецификаций на языке Геркин (так называемый Given-When-Then синтакс), который позволяет писать спецификации на родном языке. Геркин поддерживает любые языки народов мира - собственно для этого надо лишь перевести некоторые ключевые слова.
"ru": name: Russian native: русский feature: Функционал|Фича background: Предыстория scenario: Сценарий scenario_outline: Структура сценария examples: Значения given: "*|Допустим|Дано|Пусть" when: "*|Если|Когда" then: "*|То|Тогда" and: "*|И|К тому же" but: "*|Но|А"
Здесь почти все нормально. Но "фича"? Это же программистский жаргон. По идее, использование такого слова противоречит самой идее, заложенной в Cucumber и Gherkin: писать исполняемые спецификации на обычном языке, понятном нетехнарям. Почему не просто "функция"? Что меня смущает, это что Аслак Хеллесой, разработавший Cucumber и Gherkin, человек обстоятельный и, вероятно, сверял терминологию каждого языка. И тем не менее... "Фича". Или же я просто старомоден и слово "фича" стало употребительным при спецификации программных продуктов.
Мне очень понравился их руководитель, такой взволнованный функционер с лицом порочного пианиста. Ему самое место среди детей. Я на него, впрочем, не в обиде – не думаю, что он читал книги. Все дело в том, что у организации, которую он представляет, сидят в литконсультантах невыразимо инфернальные старперы. Наняли бы лучше Сорокина. Или того же Ширянова. Они бы организовали марш на Переделкино, сожгли бы пару дач, решили бы наконец проблему шестидесятников. Было бы очень живописно.
Тогда вопрос о ваших путешествиях в Непал: пишете ли вы об этом, может быть, тоже что-то вроде колониального романа?
Вы вот сказали "буддийский и колониальный", а потом "детектив", и словно бы что-то стало ясно про эту книгу. На самом деле эти формулировки совершенно ничего о ней не сообщают, но создают иллюзию того, что с ней все уже ясно и можно переходить к другим вопросам. Знаете, как бывает у палатки с кассетами – говоришь: "Есть у вас что-нибудь интересное?" А тебя из дырки спрашивают: "Вам шо? Трыллер? ДетЕхтив?"
А из нехудожественной литературы, нон-фикшн, вы что-нибудь за последнее время отметили бы?
Книги по философии, социологии и истории редко помогают кому-нибудь, кроме их авторов. Философия – это протокол процесса, при котором некая мысль, опираясь на прошлую, порождает следующую. Социология была хорошим предлогом развести на грант папу Сороса, но сейчас, говорят, он поумнел. А история очень борзо объясняет, почему вчера случилось то-то и то-то, но совершенно не в состоянии предсказать, что будет завтра, то есть ее вообще некорректно называть наукой – если вы, конечно, не работаете на истфаке. Вот физика – это наука: физик может предсказать, что будет взрыв, если сдвинуть два куска плутония. А кто-нибудь из советских историков, философов и социологов в 90-м году предвидел 91-й? Нет. То есть сейчас-то они все скажут, что предвидели, но вот в 90-м их слышно не было. При Циньском Шихуане их всех после этого зарыли бы по шею в землю, а затем пустили бы по ним табун лошадей. Но мы живем в гуманное время, поэтому вся эта публика постепенно переквалифицируется на преподавание основ пиара.
