Дискуссия, навеянная предыдущим постом, напомнила мне беседу примерно десятилетней давности. У меня было шапочное знакомство с одним российским дипломатом, и как-то разговор наш перешел на бытовую электронику.
Тут-то и выяснилось, что тема эта И. очень близка и даже составляет предмет его особой гордости. Сам он заканчивал технический вуз и до перехода на дипломатическую работу имел к проектированию отечественной радиоаппаратуры самое непосредственное отношение. Он-то и поведал мне то, что сегодня стало бы веским аргументом для тоскующих по советской действительности: что техника была отличная и западным образцам не уступала ни в чем.
Я запротестовал. Во мне еще живы были воспоминания и о провалах на первой и четвертой дорожке, и о осыпающейся магнитофонной ленте, и о плывущем на разболтанной кинематике звуке. Ну и главное о том, что мечтой каждого любителя музыки было от всего этого добра избавиться, заменив на импортный магнитофон (о котором, конечно же, большинству приходилось только мечтать). Обо всем этом я попытался напомнить И., напомнить в мягкой форме, поскольку находился у него в гостях.
И. только хмыкнул.
- Ну что ты мне будешь рассказывать, - сказал он снисходительно, подливая мне чаю, - я что, этого ничего не видел, не знаю? А вот ты не знаешь, что видел я.
И он стал мне рассказывать о разработках своего института, о том, как какую-то супермодель, которая должна была заткнуть всех японцев за пояс, нужно было подготовить для закрытой выставки на ВДНХ аккурат к 65-й годовщине Великого Октября (за номер годовщины не ручаюсь). И подготовили! В последние дни какого-то дядю Гошу, который руками ваял корпуса какой-то неземной красоты, не выпускали с работы, чтобы он не сорвался. И он сваял, и сам министр признал, что звучит лучше, чем его домашний Акай.
- Ну и куда она потом делась, эта модель? - оборвал я светлые воспоминания хозяина, - ну и что с того, что она где-то там взяла какую-то медаль?
И. развел руками. Я явно не въезжал.
- Мы с тобой как будто про разное говорим. Я ж тебе объясняю, как делали. И делали не хуже - лучше, чем у них. Ты ж всего не знаешь. Я ж там внутри варился.
И продолжил свой рассказ о других разработках. Из его воспоминаний выходило, что электронщики наши работали примерно как в Центре управления полетом - у них в институте был свой Звездный городок, все было разовое, ручной сборки, перед великими юбилеями народ с ног валился, подковывая очередную блоху, и успех в конечном итоге был завязан на того самого дядю Гошу, которого в самую последнюю ночь надо было не пустить в запой. Техника их тоже была под стать космическим кораблям - она была уникальна, не знала мировых аналогов и после завершения своей миссии (которая заключалась в показах ее на засекреченных выставках) исчезала где-то в плотных слоях атмосферы. К непосвященным в этот процесс И. относился с дружелюбным снисхождением - в конце концов они не были виноваты в своей неосведомленности, а он-то знал, что унылые полки магазинов - лишь ширма, за которой припрятаны подлинные шедевры отечественной радиоэлектроники.
Самым занятным во всем этом мне казалось даже не то, что И. всем этим гордился - это-то как раз я понимаю. Думаю, будучи вовлеченным в такой процесс, я бы тоже спустя годы испытывал и ностальгию, и чувство городости за все удавшееся. Но похоже было, что он не находил всю эту систему глубоко порочной даже когда она в один прекрасный день рухнула - по причинам, проявления которых несложно найти и в жизни его родного института. Впрочем, его сохранившийся с годами энтузиазм был очень даже симпатичен, и мы продолжали делиться воспоминаниями - с разных сторон, но об одном и том же - окруженные новенькими выписанными через беспошлинный магазин аппаратами, тайна победы над которыми была известна (а может уже и безвозратно утеряна) только старому дяде Гоше.
adolfych