Уже через два дня совместного проживания у Чайковского развилась настоящая клаустрофобия. "Днем я еще пытался работать дома, но вечера мне делались невыносимы. Не смея зайти куда-нибудь к знакомым или даже в театр, я каждый вечер отправлялся на прогулку и несколько часов бесцельно бродил по дальним глухим улицам Москвы".
Для Антонины же, как следует из ее воспоминаний, это был период полнейшего счастья. "Я втихомолку, незаметно для него, всегда любовалась им, особенно за утренним чаем. Он так дышал свежестью, такой красивый всегда сидел, со своими добрыми глазками, что просто приводил меня в восторг. Я про себя сидела и думала, глядя на него: "Слава Богу, что он мой и больше ничей! Никто не смеет у меня отнять его, потому что он мой муж!"