Но в Чечне новый норвежский паспорт не оформишь. Обратно она летела через Москву, где ее встретил И. и поехал с ней в Шереметьево.
Там им сказали, что на самолет ее не посадят. И. стал возражать: "Вы же видите, что она норвежская гражданка, ей же можно въезжать в свою страну." Ему отвечают: "Нет, нельзя без действительного документа." Он, рассказывая, начал кипятиться: "Какое их собачье дело до ее взаимоотношения с норвежскими властями?"
Я вступился за Шереметьево. "Это общемировая практика, - говорю, - проверять, есть ли у пассажира непросроченный документ для въезда в страну назначения. Человека же потом завернут на погранконтроле, и им же его придется потом обратно возвращать. У меня нет никакого уважения к бумажкам, но в данном случае они были правы, что маму не пустили."
И тут И. говорит: "Так пустили в итоге." Я изумлен. А И. рассказывает, что разругавшись с службами аэропорта, он позвонил в московское консульство норвежского посольства и те сказали, что вышлют факс в аэропорт с подтверждением, что маму в Норвегию впустят. "Мы бы, - говорят, - ей и паспорт сделали для разового въезда, но на это нужен час времени, вам не успеть." Прислали в аэропорт факс, И. пошел его забирать, возмущаясь, что за факсом послали его, а не сами пошли. Принес факс, маму зарегистрировали на рейс, и она улетела.
Я в подобной ситуации точно бы не догадался срочно связываться с посольством. Еще с советских времен приучен, что отсутствие требуемого документа может привести к плачевным последствиям, и стараюсь заранее все проверять. А вот поведение И. еще раз подтвердило для меня наличие у многих чеченцев особой, очень несоветской формы отношения к документам: они о документах не очень заботятся, но попав в ситуацию, когда эта беззаботность может быть наказана, с этим не мирятся, а начинают бить на здравый смысл (а порой просто лезут на рожон). В данном эпизоде эта нахрапистость позволила И. быстро разрулить ситуацию.
