object

Вчера в нашем доме собрались гости, вместе с хозяевами было одиннадцать человек. Разумеется, активно обсуждалась тема Украины, и семеро активно высказывались по ней.

Лишь один из семи (понятно кто) считал, что действия на Майдане были оправданы, а нынешние действия России в Крыму недопустимы. Еще одна из присутствоваших осуждала Майдан, но считала, что России не надо лезть в Крым. Один из гостей не обозначил ясно свою позицию по Майдану, но считал действия России оправданными.

Оставшиеся четверо активно и в резкой форме осуждали события в Киеве и радовались действиям России. Один - обычно голосующий за КРПФ и Зюганова - сказал, что если Путину удастся вернуть Крым, он на следующих выборах за него проголосует.

У всех присутствоваших есть дети призывного возраста (хотя не у всех есть сыновья). Я спросил, комфортно ли они себя чувствуют, зная, что за их желание увидеть Крым в составе России могут погибнуть восемнадцатилетние ребята. Мой вопрос вначале смутил одну из наших гостей, но оставшиеся ей подсказали, что не введи Россия войска, жертвы могли бы быть еще больше.

Единственным из собравшихся, кто за последние десять лет был на Украине (в Киеве и Харькове) был я. В Крыму после распада СССР из присутствоваших не был никто, не думаю, что кто-либо туда когда-либо соберется. Впрочем, never say never.

Наиболее резкую и безусловную поддержку российским планам на Крым оказали гости, в доме которых постоянно включены российские телеканалы. Сам по себе этот факт, конечно, еще ничего не означает. В моем доме, например, новостные каналы как правило включаются российские, и эффект от них, похоже, достигается обратный. Но у меня начинает складываться ощущение, что живущие за рубежом и в общем лояльные российскому руководству россияне более восприимчивы к пророссийской пропаганде, чем их соотечественники у себя на Родине. Для них происходящее в российском телевизоре - приятная картинка, которая не будет опровергнута походом к врачу или разговором с ментом. Хотя главную роль, наверное, все же играют сформировавшиеся когда-то имперские взгляды. Это никуда не девается даже после двадцати лет жизни за рубежом.

Ну и, конечно же, убежденность в сакральности власти. Я был вчера единственным, кто считал возможным отстранение от власти главы государства не прописанным в законе путем.