Флорида. Орландо. Местный Диснейленд. Я иду туда с сыном. Утро, туда стекаются толпы народа.
Площадь у входа. В центре площади - полицейский. Я бы даже сказал - типичный американский полицейский. Высокий, стоит на широко расставленных ногах. В руке его - мегафон, с помощью которого он управляет массами. Чувствуется, что он получает от этого огромное удовольствие. Для него это - как рок-концерт для стадионе.
"Если у вас с собой сумки или большая камера, вам нужно предварительно их сдать в камеру хранения", - вещает полицейский. "Посмотрите туда - вон там камера хранения!" - указывает он своей длинной рукой.
Идущие послушно поворачивают головы в заданном направлении.
"Если же у вас маленькая камера, вы может проходить прямо ко входу".
Я оглядел нашу камеру. Не такая уж большая. Выйдя из общего потока, мы с Антоном направились ко входу, минуя камеру хранения. Полицейский поймал нас на движении.
"Нет, это не маленькая камера!" - взревел торжествующий голос.
Вся площадь посмотрела на нас. Мы виновато вернулись в общий поток.
"Вон маленькая камера!" - взметнулась рука, и тысяча человек внимательно осмотрела счастливого обладателя маленькой камеры.
Потоки вливались и выливались, как им было положено, и не было никаких сомнений в том, кто стоит у истоков этого порядка. Он был и Артист, и Контролер, и Судья. И все - с большой буквы.
Может быть, я наивен, но мне кажется, что если заглянуть в душу среднестатистическому российскому милиционеру, то мы узнаем, что в идеале он бы видел свою работу такой, какая выпадает вот этому его американскому коллеге, что большинство из них предпочтет власть созидательную власти разрушительной, издевающейся. Но там, похоже, с каждой следующей ступенькой идет такой отрицательный отбор, что наружу пробиваются совсем другие рефлексы.
